Кулига

I. По деревням Кулиги

Я никогда печальной и убогой
красу родных полей не назову.

Анатолий Чивилихин.

Посмотрите на карту Мологского района до затопления его рукотворным морем, и вы увидите, как река Молога при подходе к городу «дала колено». Исстари местность, расположенная внутри этого колена, носила название Кулига. Колено Мологи оканчивалось у Афанасьевского монастыря, а к северу от него довольно плотно располагались кулигские деревни в четко очерченных границах, обрамленных с востока и севера рекой Мологой, а с запада Череповецким трактом.

До революции здесь были: Кулигское, Верховское и Чернятинское общества. Из писцовых книг «Углицкого уезду Государева дворцового посаду Мологи 183, 184 и 185 годов» (от Рождества Христова соответственно 1675, 1676, 1677 годов), узнаем о том, что в те далекие времена игумен старого (еще деревянного) мужского Афанасьевского монастыря Корнелий не смог документально доказать право монастыря на ряд земель, в том числе и кулигскую пустошь Замошье, поэтому эти земли были «отписаны за великого Государя». С тех пор кулижане стали государственными (кроме д. Чернятино) крестьянами и платили девятирублевый оброк в Приказ Большого Дворца.

Надо полагать, земель тогда кулигским крестьянами хватало, поскольку такие деревни, как Новое Верховье, Новая Бортница, Бор, Юшка, появились позднее 1861 года. В 1858 году в самой большой деревне — Кулики Замошье — было всего лишь 29 дворов, а во всех деревнях Кулигского прихода насчитывалось 184 двора. Дома первой деревни Кулигского общества Подмонастырской Слободы начинались почти у стен монастыря. Из «Посемейного списка Кулигского общества» за 1898 год узнаем, что в то время в Подмонастырской Слободе насчитывалось 65 дворов. Перед переселением кулижан из затопляемой зоны оставалось в Подмонастырской Слободе 44 двора.

Здесь была молочная лавка при доме П. М. Пирожковой, в которой можно было купить чай, сахар, белую и ржаную муку, горох, крупу, соль, постное масло, крендели, пряники, орехи, табак, мыло, спички, керосин. В дореволюционное время почти во всех деревнях Кулиги были также лавки с товарами первой необходимости с годовыми оборотами от 150 до 300 руб. Обслуживая одну-две деревни, владельцы лавок имели скромный, но уверенный приработок, а занятые полевыми работами крестьяне охотно пользовались услугами местных лавочников.

Самыми распространенными фамилиями в Подмонастырской Слободе были: Ковальковы — 9 семейств в 1898 г., Вязовые — 7, Журавлевы — 6, Пирожковы — 5, Лобановы и Комины — по 4. Уроженец Подмонастырской Слободы крестьянский сын Леонид Демьянович Блинов стал известным живописцем-маринистом. Служба в Морском министерстве позволяла художнику участвовать в кругосветных путешествиях. Годы жизни художника: 04.01.1867 — 13.07.1903.

Дорога из Подмонастырской Слободы шла между овсяных полей в д. Большой Борок. В деревне имелись две мелочные лавки, кузница, а также маслодельное заведение при доме X. И. Земсковой. Из 58 семейств здесь было: Бабушкиных — 13, Усановых — 11, Земсковых — 5, Нориновых и Рябковых — по 4. Сразу же за д. Большой Борок начинались дома д. Новоселки. Среди 65 семейств здесь было семей Масляковых — 9, Языковых — 9, Балагуровых — 7, Никоновых — 5. В 1918 году в д. Новоселки открывается маслобойня общества потребителей, а после коллективизации создается бондарная мастерская и размещается Кулигский сельский Совет. После вселения в помещения Афанасьевского монастыря селекционной зональной станции значительная часть жителей Подмонастырской Слободы, Б. Борка и д. Новоселки работала на нолях этой организации.

За д. Новоселки дорога поворачивала налево вдоль речки Уймицы, которая, извиваясь, пересекала Кулигу и вливалась в реку Мологу около стен женской обители. Живописные луга долины Уймицы были богаты щавелем, диким луком, а по весне сладкими опестышами. Среди лугов за Уймицей несколько небольших, богатых рыбой и чистейших озер. Одно из них, как говорили бездонное, носило название Чертовье озеро. Дальше дорога раздваивалась — вправо через мост над Уймицей вела в Старую и Новую Бортницы, а прямо, вдоль с. Уймицы, приводила путника под кроны вековых деревьев деревни Харино. Из 38 хозяйств д. Харино 13 хозяйств носили фамилию Завариных, Криулиных — 5, Комаровых — 4, Юрышевых — 3. За д. Харино в направлении Череповецкого тракта находилось небольшое, облюбованное утками, болото, а за ним в лесу, на большаке, в советское время выросла новая деревня Юшка из 10 дворов.

За мостом через Уймицу дорога шла вдоль изгороди, за которой на пригорке стояли дома Старой Бортницы. Можно было раздвинуть жерди, пройти по тропинке мимо колодезного журавля и увидеть, уходящую вправо, уютную улицу. Из-за берез, рябин и черемух смотрели избы глазами-окнами на дорогу, на заливной луг перед рекой Мологой и темнеющий вдали ивовый тальник на острове р. Мологи. Окна с резными наличниками возвышались далеко от земли. Почти все дома были покрыты дранкой, а длинные дворовые пристройки — чаще всего ржаной соломой. Неказистый частокол или заросли боярышника отделяли усадебные участки от улицы. Между домами кое-где виднелись трубы бань. В конце деревни уходил влево между двух изгородей прогон для скота, а вдали за домами темнели сараи и риги.

Преодолев небольшой изгиб дороги, обходящей низину, можно было выйти к Новой Бортнице. В 1898 году в Старой Бортнице было 40 дворов, а в Новой Бортнице — 24. После революции число дворов стало уменьшаться, и перед переселением в Старой Бортнице было 16 строений, а в Новой Бортнице — 12. В обеих Бортницах было много родственных семей: Пирожковых — 9 семей, Логиновых — 8, Михеевых, Краевых, Дубининых и Репкиных — по 6, Киселевых — 4, Столяровых и Журавлевых по 3, Корсаковых и Березиных — по 2. Минуя Старую и Новую Бортницу, дорога входила в первую деревню Верховского общества — Замошье, самое большое селение Кулиги. В конце XIX века в нем было 90 дворов, а ко времени переселения — 81. Здесь была лавка, маслобойня и ледник, фамилию Барановых носили 18 семейств, Власовых — 10, Шадриковых — 7, Волковых — 13, Курициных, Захаровых, Поляковых — по 4.

В 1892 году в Замошье открылась двухклассная школа на пять отделений. Попечителем стал И. М. Субботин. Он брал на себя расходы на гостинцы и игрушки к новогодней елке. Четыре учителя и священник трудились на ниве просвещения. Учение было бесплатным. Учителя получали жалование — 360 руб. в год и квартиру (при школе) от земской управы. Здесь учились дети всех кулигских деревень, кроме Большого Борка и Подмонастырской Слободы, дети которых учились в Афанасьевской церковно-приходской школе.

На местный праздник (для д. Замошье) — Николин день (19 декабря) — детей освобождали от учебы. После коллективизации д. Замошье стала административным центром колхоза «Буревестник». Кроме школы, здесь находилась контора колхоза, баня, магазин, изба-читальня, в которой иногда крутили кино.

В сторону Череповецкого тракта, в полутора километрах от д. Замошье, находились дома д. Клобуково, половина семейств которой носила фамилию Курициных. В 1898 году здесь было 20 дворов, а ко времени переселения это число уменьшилось в два раза. К северо-западу от д. Замошье, в километре от нее, виднелись крылья двух шатровых мельниц деревни Струбишно. Среди 16 семей д. Струбишно было только три фамилии: Медведевых — 9, Волковых — 4 и Борисовых — 3. На расстоянии одного километра к северу от д. Струбишно приютилась маленькая деревенька Бор. За годы советской власти в д. Бор было построено еще несколько домов, и ко времени переселения в ней было уже 16 дворов.

Дорога от д. Замошье шла вдоль реки Мологи к Старому Верховью. Эта деревня до революции насчитывала 73 дома, однако ко времени переселения здесь осталось 54 двора. В Старом Верховье был свой колхоз «Заря коммуны», и переселились жители этой деревни на год раньше остальных кулижан в рыбинский колхоз «Земледелец».

Примерно в километре от реки Мологи и Старого Верховья стояли дома д. Новое Верховье. В 1898 году здесь насчитывалось 67 дворов, а ко времени переселения их число уменьшилось до 45. Украшала Верховье ветряная шатровая мельница. До революции здесь была мелочная лавка с товарами первой необходимости. В обоих Верховьях насчитывалось Катышевых — 19 семей, Коршуновых — 18, Блиновых— 16, Шляхтиных — 10, Субботиных — 5. За д. Новое Верховье кончались земли Верховского общества и начинались владения Чернятинского общества, состоящего из одной д. Чернятино. Несмотря на то что в д. Чернятино было всего 45 дворов, они принадлежали двум помещикам — Глебовым и Ивановым. Это единственная деревня Кулиги, находившаяся в крепостной зависимости, и единственная деревня Кулиги, жители которой приписаны были к Становскому приходу (Покровской церкви с. Станово).

За д. Чернятино северное колено р. Мологи создавало естественную границу Кулиги. Вытянулось вдоль реки Мологи Конское озеро, представляющее собой старицу реки Мологи. В солнечный день вдали за рекой блестели крест и купол церкви Покрова Богородицы в с. Станово. Левее, на той же, что и Чернятино, стороне реки, за болотистой лощиной, в ясный день можно было увидеть купол церкви святого апостола Фомы в селе Горькая Соль.

II. Крестьянские заботы

Там чья-то юность,
С песней, с хороводом,
Там прошлое.
Как прерванный рассказ...

Николай Якушев

Оглянемся снова на Кулигу: чем занимались и как жили кулижане? Жили люди здесь скромно, не голодали, но и богатства не видели. Между тем здесь, в Молого-Шекснинском междуречье, были самые богатые, лучшие в области почвы, позволяющие получать отличные урожаи картофеля и других огородных культур, а также лугопастбищных трав. Почти каждая семья выращивала лен. Его обмолачивали и семена отправляли на маслобойню. Возили льняное семя в г. Рыбинск, а назад — масло и дуранду (прессованный жмых). Из обработанной льняной соломы получали кудель, а из нее пряжу. Затем пряжу с веретен перематывали в моты, обрабатывали и навивали на вьюшки, после чего ткали полотно и шили белье — мужские сорочки и платья. Для выделки льняного полотна имелись огромные разборные ткацкие (из дерева) станки. Когда такой станок собирали в крестьянской избе, то он занимал почти половину помещения.

Заросли ивняка по берегам рек и ручьев способствовали развитию корзиноплетения. Кулижане плели корзины для бутылей, для полевых работ, постилы для саней и легкие санки (корзинки). Корзиноплетение так широко распространилось, что ивового тальника на кулигских ручьях и реке Мологе не хватало. Заготавливали прутья ивы осенью и зимой, так как в это время древесина становится прочной, гибкой и эластичной, да и страдная пора оставалась позади.

Здесь были свои бондарных, санных и тележных дел мастера, специалисты по сапожному делу. Искусно изготовляли лапти, служившие крестьянам и в первые годы советской власти. Широко использовали кулижане пары леса. Смешанный лес за большаком манил обилием грибов и ягод радовал глаз крупный, как вишня, гонобобель, а за клюквой ездили в лес на лошадях, и за день семья набирала ее целый воз.

Спокойно несла свои прозрачные воды река Молога. В этой чистой красоте кулигской природы радовали глаз добротные нивы лугопастбищных трав. Кулижане с гордостью вспоминают, как приезжие специалисты говорили, что по витаминно-белковой ценности травы здесь одни из лучших в Союзе. Обширные нивы требовали много рабочих рук и крестьянского нота. Чуть брезжит рассвет — катят по лугу конные косилки, а в неудобьях наступают на зеленую стену косцы. Косовица, копнение, стогование — тяжелая работа. Пот застил глаза, выступала соль на натруженной спине, и все же кулижане вспоминают сенокос как самое веселое время. Ходили парни и девушки на сенокос с песнями и частушками, а поздним вечером, умывшись в водах Мологи, собиралась молодежь после заката солнца танцевать чижика (кадриль). А через три часа снова на сенокос, нельзя в косовицу пропустить ни один погожий час. Споро копнят просохшее сено, и растут как грибы новые стога, добротно уложенные, островерхие и старательно причесанные, так что ни ветер их не растреплет, ни дождь не промочит.

В окрестностях деревень Старой и Новой Бортницы, Замошья и Харино кулижане сеяли в основном яровые хлеба, так как здесь наиболее низкое место в Кулиге. Жители этих деревень переживали каждую весну еще одно интересное, но беспокойное время. Это весеннее половодье. Здесь заранее скотину переводили на поветь. Выбирали картошку из высокого подвала, закрепляли заборами сараи, убирали оставшиеся стога сена. И все-таки хозяева усадеб дежурили по ночам в ожидании большой воды, чтобы стихия не застала врасплох.

На это время колхоз для внутрихозяйственных целей имел лодки. Школа отпускала детей на каникулы на все дни половодья, и для них было большое раздолье кататься на плотах от дома к дому. Когда Волга проточит ледяные заторы — пойдет половодье на убыль. Разгулявшаяся вешняя вода настраивает крестьянина на весенний ритм работы. Половодье тешило детвору, пополняло рыбой озера, удобряло землю наносами, и уходила вода в спокойное русло Мологи.

Но, несмотря на лучшие в области почвы, стол у жителей междуречья не ломился от избытка продуктов. Специфические условия междуречья (прежде всего риск заливания полей вешними водами) были неблагоприятны для выращивания зерновых культур, так как озимые сеяли только на высоких местах. Не всегда были удачны и яровые хлеба.

При ограниченных площадях пашни прирост населении здесь создал высокую плотность на квадратный километр угодий. По переписи 1917 года, по Боронишинской волости (куда входила Кулига) она составляла 107 человек на один квадратный километр сельхозугодий, тогда как в Голландии в те же годы (с ее интенсивной технологией) составляла 80 человек на ту же площадь угодий. Не случайно в Кулиге было много крестьян-отходников, работавших в городе на извозе, в судоходстве или на лесопильных заводах г. Рыбинска.

После тревожных лет насильственной коллективизации жизнь на селе стабилизировалась. В сельмаге стала появляться мануфактура (так тогда принято было называть ткани). Но недолго длилось это относительное благополучие. В 1936 году пришло страшное известие о всеобщем выселении с этих благословенных Богом земель. Не верилось крестьянам, что все эти благоухающие медовым разнотравьем луга, поля, леса, кладбища предков и даже монастырь на высоком песчаном берегу и сам город Молога уйдет под воду будущего водохранилища. Первые сплотки переселенцев со своим скарбом по реке Мологе, слезы уезжающих семей с низкого берега за рекой и собственные хлопоты с разборкой своих домов заставили осознать неизбежную, как смерть, реальность переселения в неведомые края.

III. Исход

...И я — наследник
искреннего горя,
кричат в волнах
и рвутся облака...
Привиделось
не Рыбинское море.
Привиделось —
Расплакалась река,
Расплакалась...
За избы и за судьбы
И, может,
не сдержавшись, —
За себя.

Игорь Жеглов

В 1937 году появились в Кулиге изыскатели. «Вот здесь, на восьми метровой глубине (8 метров расчетная глубина при максимальном 18-метровом подпоре воды), будет дно моря», — говорили они жителям д. Струбишно. Жители деревни Старое Верховье, где был свой колхоз «Заря коммуны», переехали в 1938 году в рыбинский колхоз «Земледелец». А вот переселить огромный колхоз «Буревестник» было намного сложнее.

23 марта 1939 года в мологский райисполком пришла телеграмма о начале финансирования расходов на переселение колхоза «Буревестник». После этой телеграммы в Кулигу приехали 12 председателей колхозов и столько же счетоводов Ярославского района делить имущество «Буревестника». Делили лошадей, скот, инвентарь, семена, фураж пропорционально числу семей, распределенных в тот или иной колхоз Ярославского района.

Получили кулижане половину компенсационной суммы на свои строения, назначенные оценочной комиссией, а вторая половина выплачивалась Волгостроем по представлении справки с нового места жительства о доставке строений в места переселения. Над Кулигой витала печаль надвигающегося конца. Озабоченно приглядывались к стенам своих домов отцы семейств, прикидывая, как надо их разбирать, тоскливо ходили по своему подворью старики, щемило сердце перед неизвестностью у матерей, и только неунывающая детвора играла в свои прежние игры.

В первых числах мая 1939 года за кулижанами пришел пароход «Златовратский». Высокий уровень воды в реке Мологе позволил подойти пароходу прямо к берегу недалеко от д. Чернятино. Кулижские семьи с домашним скарбом погрузились на пароход и поплыли мимо своих обжитых мест, родных, осиротевших деревень. Заплакала одна женщина, потом другая, и огласилась рыданиями река Молога.

Шел 1940 год, а в силу разных причин не все кулижане уехали с родной земли. На 1 февраля 1940 года в «Буревестнике» осталось 109 хозяйств, в «Заре коммуны» — 2 хозяйства. По решению облисполкома был установлен срок выселения — 5 июля 1940 года. Срочно вручены владельцам дворов грозные предупреждения: «В случае дальнейшей задержки Ваш дом будет отчужден Волгостроем и Вам выдана страховая стоимость Ваших строений». В результате на 20 июня 1940 года по Кулигскому сельсовету осталось 6 хозяйств, в том числе два бакенщика, которые уезжали последними. Решением исполкома мологского райсовета от 18.07.1940 г. Кулигский сельсовет с 20 июня был упразднен. Председателю Кулигского сельсовета М. П. Блинову предписывалось сдать территорию и имущество председателю Бабкинского сельсовета Оборотистову. Здание Кулигского сельсовета разобрал и увез ярославский горкомхоз для городской ветеринарной лечебницы.

Военное лихолетье и особенно голодные 1946 — 1947 годы понуждали вспоминать грибное и ягодное приволье кулигских лесов, огородов и великолепных лугов. Да и можно ли забыть когда освещенную золотым лучом детства и юности свою мологскую родину? Здесь наши корни — могилы дедов и прадедов. Здесь история родословной каждой семьи. Здесь поверженные злой волей камни домов, храмов — плоды трудов наших пращуров, и предать забвению эти камни, нашу историческую память — все равно что предать своих предков и Отечество.

Г. Корсаков

Добавление комментария

показать другую картинку

Добавить комментарий